Ирина ДЕГТЯРЕВА

«ОПЕРАЦИЯ «ПИЛОТ»
Отрывок из романа

ПРЕДЛОЖЕН АВТОРОМ ДЛЯ ПУБЛИКАЦИИ НА САЙТЕ

Весна 2022 года, г. Москва

Полковник юстиции Олег Ермилов поливал заросли алоэ в своем кабинете на Лубянке. Это действо его умиротворяло, особенно если в кабинете появлялся дерзкий майор Вася Егоров вместе с назойливым запахом оружейной смазки и провинциального одеколона, к которому пристрастился в Ижевске.
Олег сам выпросил у начальства перевод Егорова сюда, в Центральный аппарат ФСБ в ДВКР*(Департамент военной контрразведки ФСБ России).. Вокруг майора всегда стояла воображаемая Олегом пыль – Василий Стефанович постоянно бил копытом от неуемной энергии. Последнее время он одолевал Ермилова, порываясь умчаться на Украину. Генерировал идеи по захвату шпионов, пытающихся похитить военные секреты уже на территориях ДНР и ЛНР.
По мере сил Олег усмирял его, убеждая, что им и тут работы хватает. Сажал Егорова за бумажки, но тот упорствовал и искал приключения на свою голову. Напоминал скуластый, блондинистый Вася древнерусского богатыря. Иногда Олегу хотелось выглянуть в коридор, когда приходил майор, не переминается ли на ковровой дорожке оставленный за дверью богатырский гривастый конь в ожидании хозяина...
Ермилов в начале своей карьеры в ФСБ успел поработать под началом полковника Сорокина, возглавлявшего английский отдел в начале двухтысячных. Затем возникла необходимость перевода Ермилова в Департамент военной контрразведки. Нестандартное решение, если учесть, что в Департаменте работают только военные, а Ермилов юрист по профессии. И тем не менее уже несколько лет полковник Ермилов руководил отделом в ДВКР. Вряд ли у него имелась перспектива получить повышение (возраст уже солидный), но он и не рвался, довольствуясь достигнутым.
Склонный к вечному самокопательству Ермилов переходил от одной крайности к другой. То он считал, что незаслуженно недооценен, то наоборот – начинал мучиться, что столь же незаслуженно чрезмерно преуспел в карабканье по карьерной лестнице.
А сейчас, когда началась спецоперация на Украине, пришлось забыть обо всех терзаниях. Работы непочатый край. Никаких отпусков – все отменили. Никаких выходных – суточные дежурства, чередующиеся таким же суточным отдыхом дома. Ермилов проводил отгулы в дреме, готовке еды и уроков с младшей дочерью Наташкой. Домашние занятия прерывались звонками с работы. Выдергивали даже с выходных.
Несколько раз он выезжал в командировки на Донбасс к вящему неудовольствию Люськи. Жена даже не могла работать в эти дни в адвокатской конторе и перепоручала дела своему ассистенту. «Молодому на побегушках», как она его называла, и к которому Олег слегка ревновал. Сидя дома она изводила себя богатым воображением, предполагая самое худшее, что может случиться с ее уже немолодым драгоценным Ермиловым.
За годы совместной жизни, начавшейся еще с юридического института, она привыкла, что Олег, спокойный, рефлексирующий «тютя», как Люська метко его охарактеризовала, тем не менее может запросто сунуться в командировку в горячую точку, коих хватало в девяностые на постсоветском пространстве, потому что кроме него некому. Может поддаться искушению своего друга коварного полковника Петра Горюнова из УБТ*(Управление по борьбе с терроризмом ФСБ России), который, находясь вместе с ним в командировке на Кавказе, подбил его без предварительной разведки сунуться в квартиру к боевику, открывшему стрельбу через дверь. Ермилов тогда получил ранение, к счастью, только по касательной в руку. А также может в Сирии, опять же с подачи вездесущего Горюнова, прокатиться практически по тылам игиловцев, чтобы добраться до сирийских курдов и, попав по дороге в переплет с перестрелкой, очутиться в госпитале с контузией, вывихнутым плечом и небольшим осколком под лопаткой. И все это тихий, скромный юрист, нафантазировавший себе, что он жаждет участвовать в острых контрразведывательных операциях. Причем не просто нафантазировавший, а воплотивший в жизнь замысел, мнившийся всем нереальным.
Так что он недалеко ушел от своего подчиненного Егорова, бредившего о лихих буднях военной контрразведки. Кое-что Василию удавалось провернуть: только недавно, благодаря его бдительности и упертости, взяли предателя, давно окопавшегося в одном НИИ Минобороны, работавшего на англичан.
Все чаще вокруг российских военных секретов клубился лондонский туман, хотя хватало охотников и из других спецслужб. И все же англичане в последнее время переплюнули всех. «Химичили» в прямом и переносном смысле.
Сегодня Ермилов сам вызвал к себе Егорова, но все равно взялся за лейку и ринулся поливать алоэ, рискуя перелить невлаголюбивое растение. От окна полковник сказал ядовито:
– Ты, Василий, как Архимед. Dos moipu sto, kai tan gan kinaso*(Дайте мне точку опоры и я переверну мир) .
– Не знаю, шеф, о чем вы, но чувствую, что-то мудрое изрекли, – подхалимски сказал Егоров, скосив голубые глаза на письменный стол полковника. Верная примета, если стол пуст, то Ермилов готовится начать разрабатывать что-нибудь новенькое. Он всегда расчищает плацдарм, чтобы освободить окружающее пространство, не отвлекаться и с головой погрузиться в аналитические материалы – в этой сфере он абсолютный дока. – Я не полиглот, как наш общий знакомый Горюнов. – Он преданно уставился на высокую фигуру полковника на фоне огромного окна.
– Не перегружай свои слабые мозги, – посоветовал Ермилов. – Это я к тому, что, дай тебе волю, ты и землю перевернешь.
– А-а, – припомнил Егоров. – Что-то там... «Дайте мне рычаг, и я сверну горы»?
– Приблизительно, – вздохнул Ермилов, возвращаясь за письменный стол. – Я тебе дам рычаг, вернее, рычагом. У меня нет до сих пор доклада по Свенсону. Что он там высматривал около этой воинской части? Где информация из подчиненного отдела? Что ты рот открыл? Муха влетит.
– Доклад будет вечером, – вздохнул Василий.
– Ты ведь в курсе, что многих наших военных окучивают украинские спецслужбы через мессенджеры? Забрасывают письмами. Особенно взялись за летчиков, – начал Ермилов излагать суть дела, ради которого вызвал Егорова.
– Мы, естественно, отслеживаем всю эту бурную деятельность в интернете. Кроме того, пачки рапортов поступают от летного состава, от наших сотрудников, обеспечивающих безопасность объектов, где расположены военные аэродромы, – пожал плечами Егоров.
– Летному составу надо дать по шапке, – проворчал Ермилов, приглаживая редкие светлые волосы. Его серые глаза глядели сердито. – Фотографируются где ни попадя, в форме, ухитряются и на летном поле себя запечатлеть. Ни в какие ворота! Но в большинстве своем эти послания от СБУ или ГУР МО*(Главное управление разведки министерства обороны Украины) носили провокационный характер: угрозы, оскорбления. Сейчас тон изменился. Они жаждут конкретного взаимодействия с нашими летчиками. Надо бы смотаться в Липецк. Чуть меньше семи часов на поезде, и ты там. Ты, кажется, с Ильей Старостиным работал в Ижевске? Теперь он в Липецке – оперативный сотрудник военной контрразведки, бдит в Учебном центре. Так вот к нему обратился один из летчиков – подполковник Андрей Пелехов. Показавшаяся пилоту сперва розыгрышем переписка с незнакомцем начала его, мягко говоря, напрягать. Предлагают ему за угон самолета миллион долларов как минимум. Знают его звание, что он совершает боевые вылеты на Украину. Называли в переписке имя жены летчика. Отслеживают его перемещения. Некий Юрий писал Пелехову, что убежден, что тот является летчиком, «видит» его передвижения от дома до аэродрома, но все же потребуются еще кое-какие документальные подтверждения этому, чтобы вести дальнейший диалог. Настаивает на видео-разговоре по Скайпу или другому каналу интернет-связи. Короче, наступил час икс.
Ермилов взял со стола папку и просунул ее в щель между монитором компьютера и старым матерым кактусом, стоящим на краю стола:
– Тут распечатка всей их переписки до сегодняшнего дня.
Василий быстро и жадно просмотрел бумаги.
– Сколько такого провокационного спама сыпалось на телефоны наших военных, и не только летчиков. Ни по одному эпизоду проверка не давала сколько-нибудь значимых результатов. Таких телефонных террористов находили и в России, работавших с подачи того же ГУР. Но большинство их сидит на Украине. А тут... – Ермилов снова пригладил остатки былой шевелюры. – Леню Говорова к этому делу я подключил чуть раньше, чем тебя, он считает, что переписку ведут непосредственно сотрудники военной разведки Украины, а не нанятые для подобных целей телефонисты-операторы, не компьютерные программы, заточенные на рассылку. Более того, за ними кто-то стоит. Леню смутили лингвистические корявости, явно не от банальной неграмотности, а от другого языкового менталитета, когда принципиально по-другому строятся предложения. Леня настаивает, что это не рядовое психологическое давление на наших военнослужащих, к которому уже все привыкли, в том числе и мы – контрразведка. Боремся по мере сил с телефонными и интернет-атаками, но на сей раз тут нечто большее. Всерьез и, по-видимому, напрямую пошел разговор с украинскими спецслужбами. Дело принимает интересный оборот. При последнем контакте Пелехова с этим Юрием с нашей санкции летчик поставил вопрос ребром. – Ермилов забрал папку у майора и, отыскав нужную страницу, прочел вслух: – «Я не понимаю, какие службы... Если честно нае...» – Ермилов хмыкнул, – ну тут летчик слегка погорячился. «Да и деньги с паспортами, хрен его знает, дадите или нет». И вот ответ Юрия: «Спецслужбы, но в реализации будет участвовать ВСУ, и все согласуют с высшим руководством. Нету никаких обманов». Старостин с Пелеховым бросили этот пробный камень, чтобы убедиться, что все серьезно.

– Получил ЦУ? – Леня Говоров поднял голову на вошедшего в их общий кабинет Егорова.
– Еще какие! – Вася плюхнулся в свое потертое кресло. – Я отправлюсь сейчас в Липецк. Шеф опасается, что доклад летчика командованию не остался незамеченным. ГУР активно задействует западные спутники, а через них любой телефон видно и перемещения его владельца.
– Тогда дело провалено, еще не начавшись, – засомневался Леня.
Он снял пиджак и надел вишневый шерстяной жилет. Отличаясь мнительностью в плане здоровья, Говоров обладал при этом недюжинной памятью, запоминал все, что надо и не надо, и страдал часто от своей фотографической памяти и избытка воспоминаний, хотя для работы такая память была незаменимой, учитывая объем бумажной работы.
– Если так, – Василий переставлял с места на место модель автомата Калашникова, стоявшую у него на письменном столе – подарок от сотрудников концерна. – Переписка уже прекратилась бы. Ты отсеял из подобных переписок схожие?
– Да, есть несколько. Они себя не утруждают сочинением новых текстов для сообщений. Если содержание и меняется, то лишь тогда, когда им приходится реагировать на конкретные ответы летчиков. Хотя и наши не отличаются оригинальностью, похожие вопросы и мат-перемат, когда понимают, к чему их толкают. Есть еще пара перспективных, которые не торопились отбрить украинские спецслужбы. Кто-то хотел подразнить, кто-то уже собирался или даже доложил командованию.
– Шеф велел объединить все это. Запросить данные из Управлений.
– По итогам, что радует, все летчики, к кому обращались гуровцы, давали отпор, посылали далеко и надолго, или просто игнорировали.
– «Мы верим мужеству отчаянных парней», – вспомнил слова известной песни Егоров.
– Да вы идеалист, батенька, – засмеялся Леня. Но тут же посерьезнел: – Я тоже верю в непоколебимость моральных устоев. Но миллион баксов – это миллион баксов. – Он вздохнул. – И кто-то более хлипкий мог и клюнуть. Может, и сейчас втихаря ведет переговоры с военной разведкой Украины. Надо будет выявить таких тихонь.
...Слова песни, которую он вспомнил в утреннем разговоре с Леней, приклеились к подсознанию, и Егоров то и дело помимо воли вдруг начинал напевать по дороге на вокзал и уже сидя в купе СВ фирменного поезда «Липецк», благо оказался в нем в гордом одиночестве: «Мы верим твердо в героев спорта»...
Прибытие поезда в половине седьмого. Не планировалось, что Старостин будет встречать. Егоров сам доберется до конспиративной квартиры. Никто не должен знать о его приезде, только очень узкий круг лиц.
Васю зачастую раздражала медлительность и излишняя осторожность шефа. Однако несколько лет работы под его началом убедили, что предосторожности Ермилова редко бывают напрасными. Чутье у полковника кошачье – за пятнадцать минут до землетрясения тот обязательно выбежит из помещения. И в случае с пилотами Ермилов проявил небывалую прыть, как считал Егоров. Даже сформулировал почти апрельские тезисы, которые придется исполнять Егорову. Дал дотошные инструкции.
Старостина по закрытой связи известили о приезде в Липецк Василия, предупредили о мерах повышенной конспирации. Нашли способ ввести в курс дела Пелехова о действиях на ближайшее время до получения новых инструкций. Старостину велели не подходить к Пелехову на пушечный выстрел. С телефоном тем более. Ермилов не исключал, что у ГУР может быть агент где-то в Липецком учебном центре, помимо технических возможностей по слежению за телефоном летчика. Тогда ситуация будет вызывать серьезные опасения, лед под ногами, который кажется крепким, на самом деле – тонкая корка, а под ней несколько метров черной ледяной воды.

Роман Ирины ДЕГТЯРЕВОЙ «ОПЕРАЦИЯ «ПИЛОТ»
опубликован в журнале "ПОДВИГ" №08-2023 (АВГУСТ)
ОФОРМИТЬ ПОДПИСКУ на ж-л «ПОДВИГ» можно 
НА САЙТЕ (АКТИВНАЯ ССЫЛКА) или в отделении связи «ПОЧТЫ РОССИИ».